И ко всем прочим собственным достоинствам приплюсую пожизненное желание предоставлять свободу тем, кто рядом, не забывая, однако о себе. Правда, проявления свободы личности должны быть, в моем понимании, ровно в такой мере, чтобы ни в коей мере не ущемляли достоинства личности, моей или окружающих.
От отсутствия ревности и категорического нежелания контролировать ситуацию с поклонниками и страдала. Сколько их рекой утекло. И все сливались с гримасой обиды на милых личиках: «Холодная ты, равнодушная, я вот, с работы вернулся на 4 часа позже, а ты и не спросила: почему. Даже секретаршу Тоньку попросил потереться об воротничок, следы, так сказать, оставить. А ты… Посмотрела, улыбнулась, накормила-напоила-спать уложила и вроде все хорошо, гладко и причесано. Но нужен я тебе, как саквояж раритетный без ручки. Страсти вроде и хватает, но не хочу я идти туда, куда позволено…». И все тому подобное. В большей или меньшей степени лаконично.
Даже пару раз пострадала от ухода, так называемых, поклонников. Целых полчаса, а то и больше. Суть в том, что до корней всех моих брюнетистых волос средней густоты, была убеждена – я находка для мужчин. Не пилю пилой, не ною зудой и уж, тем более, не знаю, что такое истерика да и слезы. Мечта, а не женщина. Ан, нет! Кукиш с маслом! Ненужными себя кавалеры ощущают, видите ли… Печально.
Изменилось все, как в самом популярном сериальном жанре – внезапно. Попался на пути человечек. Этакий белокурый флегматик средней весовой категории. Серьезный такой, невозмутимый, практичный и почти хладнокровный. Совсем не мой формат. Но, подумала я, этот-то точно не будет требовать страстей бразилианских. Дай, думаю, попробую. И попробовала. Его спокойствие и явное желание пользоваться названными чертами моего волшебного характера насторожили меня к концу первого полугодия нашей совместной жизни, очень, кстати, мило и приятно текущей.
Это правда, то, что про чертей в тихом омуте говорят. Так он, тихий такой и ласковый, уйдя от первой супружницы-стервозницы, наслаждался предоставленной мною демократией. И заигрался. Во вкус вошел, дамочки к нему словно пестик к тычинке. И как я не пыталась себя убедить в том, что он – личность, волеизъявление которой ценить нужно, не увенчались мои старания успехом. Впервые в жизни я почувствовала укол ревности. И какое это было незабываемое впечатление! Мне, действительно, понравилось острое, свербящее чувство. Как же счастливы все мои многочисленные подруги , которые периодически изводили себя приступами необъяснимой тревоги за любимых, которые нет-нет, да в сторону отклоняются от курса.
Белокурый флегматик, во время моих метаний между демократией и чувством собственничества, как выяснилось позже – пристально и внимательно за мной наблюдал и тихо радовался моим метаморфозам. А я постепенно превращалась в женщину, в обычную славянскую дамочку, которая уже всех остановила, и плевать хотела на дальнейшие препятствия. И кровь заиграла, прям забулькала. Свобода, личность вольная… Вольная она, вольная, но когда двое желают вместе быть, то одному за другого надо бороться периодически. Иначе не любовь это, пародия. Ряженые. Ревнуйте на здоровье! Только аккуратно. Чтобы блюдо не оказалось перепеченным, иначе его можно будет в ведро мусорное выбросить. И о любви забыть. А мой белокурый флегматик среднего веса до сих пор просыпается рядом со мной… Иногда рассуждаем о свободе. Так, чтобы похихикать над моей прежней философией, которая, по сути, оказалась лишь бронежилетом для моего ревнивого, живого сердца…
